Не жертвы и герои, а сложные полнокровные личности с широкой палитрой добродетелей и пороков, обычные, нормальные - такими предстают люди с ограниченными физическими возможностями в фильмах любительской киностудии «Эсмархфильм». А как еще назваться тем, кто хочет изменить взгляд общества на инвалидов? Только промыть мозги кинокружкой Эсмарха.

Делать кино про инвалидов Максим Турков начал несколько лет назад. В 2005 году он и его друг Владимир Рудак устали. Участвовать в показательных параолимпийских заездах и в мероприятиях социальных служб, проводимых для галочки. Вклад в создание безбарьерной среды получился такой - создание кинопространства, в котором любой может без подсказки сформировать мнение об инвалидах. Думали, конечно, что это их изобретение. Узнав, что в мире такое кино давно существует, не расстроились. Решили, что на правильном пути.
«Хотелось как-то изменить привычную гнетущую картинку жизни инвалидов, укоренившуюся на телевидении. По ТВ я не вижу ни одного нормального человека в инвалидном кресле. Иногда я вижу в телевизоре своих друзей, адекватных ребят, у которых есть семья, работа, обычная жизнь, - но журналист превращает сюжет в мыльную оперу.
У меня подозрение, что нормальные люди в инвалидных колясках плохо продаются. Чиновники должны показывать, для кого они трудятся. Вот эта торговля нашим вымышленным, а не реальным страданием раздражает и возмущает».
Сначала все фильмы были в жанре комедии - надоели репортажи в трагедийном ключе. Большинство актеров - в колясках. Режиссировали скопом. Оператор Павел Борисов, единственный человек из съемочной группы, передвигающийся на своих двоих, снимает на уровне сидящих и все время нагибается, стоит буквой «зю» и ужасно устает. «Мы всячески его эксплуатируем, но ему нравится. Сначала думали, что снимать тоже будем сами, но когда нашли Пашу, поняли, что сами бы не справились. Он, как басист, флегматичный. Мы на съемках все время «колемся», смеемся. Но когда смеется Паша, значит, сцена удалась».
Со своим кино «эсмархи» не собираются идти ни в какие общественные организации - как показала практика, организациям нужны только их собственные мероприятия, а главное, к такому кино они не готовы.
Один инвалид «толкает» другому продуктовый набор втридорога, второй догнал на инвалидной коляске хитрого мальчишку, посланного в магазин, и забрал у него не только свои деньги, но и его мобильник и часы, третий работает в приватной телефонной службе, четвертый катит по лесу к колдуну-вудуисту. Кто разрешил снимать такой отвязный трэш тем, кому положено тихо сидеть плачущим ангелом? Вот и показывайте свои бешеные фильмы в Интернете, куда вам на широкий экран.
Теперь им зудит снять социальную сатиру - на себя, на общество, на «политиков-паралитиков», социальные службы и общественные организации. Чтобы небу стало жарко, а друзьям весело.
«Ну да, надо сидеть писать гранты, но нам лениво. Мы не любим писать отчеты, мы хотим петь, снимать кино, и чтобы было похоже на приключения».
Приключение - это право быть в общем кругу. На философский факультет одного из московских вузов Максим поступил на общих основаниях по допустимому сниженному баллу. Учился дома. С педагогами общался по телефону и Интернету. В первую сессию позвонил преподавателю и сказал, что готов приехать и сдавать на общих основаниях. Преподаватель ответил: «Мы решим этот вопрос. Передайте трубку маме». Зачет  поставил «так», Максим больше не смог относиться к учебе серьезно - просто читал книжки по программе. С него не спрашивали всерьез, хотя он этого хотел, но степень его хотения с ним никто не обсудил. Университет Максим бросил на четвертом курсе.
«Много снисхождения. Может быть, я зря обиделся тогда, но такие предложения поступали практически от всех преподавателей».
С одной стороны - безразличие, с другой - попытка извиниться, похлопать по плечу. Но день Максима идет, как у всех. Он не рыдает, увидев себя в ванной в зеркале. Выехав в магазин за хлебом, не нуждается в похвале. Отказываясь участвовать в акциях, просто не хочет возвращаться к теме инвалидности. «Можете не поверить, я не чувствую себя инвалидом. По статусу я им являюсь, и я это знаю. Но весь этот ажиотаж бессмыслен. Хочется спокойной мещанской жизни».
В прошлом году Максим летал в Гонконг. «Ехал по улице и понимал, что я часть человеческого сообщества и мне не нужно оправдываться за свое существование. В Гонконге на улицах много местных колясочников. В Москве ко мне пристают пьяные, неадекватные, суют деньги...»
В Москве Максима не пустили в филармонию, куда он приехал с девушкой, - там нет пандусов, охранники отказывались нести коляску на руках. Но тут Максим тушуется: человек в провинции, может, лежит уже семь лет, коляски нет, а его тут в филармонию не пустили. В «Япоше» удобный заезд, Центр Мейерхольда полностью оборудован, мало ли в Москве доступных мест. Его цель - не про страдание рассказать, а перенастроить взгляды и интонации прямоходящих с фальшиво-лелейных на заинтересованные в диалоге. И, конечно, пригласить на съемки всех девушек, желающих сняться в кино.

Автор: Екатерина Васенина
Источник: novayagazeta.ru